Летчик Мелешко во время учений идет на экстренную посадку в районе деревни Красное. Охранять аварийно севший аэроплан высылают солдата Ивана Чонкина. Он знакомится с деревенскими жителями и с почтальоном Нюркой Беляшовой, у которой и остается жить.

Председатель колхоза Красного, Голубев узнает о красноармейце Чонкине и принимает его за ревизора инкогнито. Сосед Нюрки, Гладышев рассказывает о ПУКСЕ - гибриде картошки и помидора. Председатель требует у счетовода «поднятия» показателей деревни с помощью приписок, а сам готовится нести наказание и готовится идти в тюрьму.

Федька - местный враль - рассказывает Чонкину глупую сплетню: «У Нюрки мужика отродясь не бывало… так с Борькой и жила, с кабаном её». Иван приревновал Нюрку и хочет убить кабана, «чтоб и разговоров, значит, таких не было!» Они ссорятся, Иван ночует под аэропланом. Утром Чонкин идет к соседу Гладышеву, тот поит его самогоном собственного производства, главным ингредиентом которого являются... фекалии. От выпитого Ивана сильно стошнило. Прибегает Нюрка и сообщает, что в городе войну объявили.

В селе паника. Начинается митинг. Выступают Голубев, счетовод Волков, Килин и передовик сельхозпроизводства Люшка Мякишева, приехавшая к мужу из столицы. Тем временем баба Дуня скупает в сельмаге мыло, соль и спички, мотивируя это такими словами: «Когда такие дела творятся-то!» Кто-то узнает об этом, и все краснинцы бегут к магазину.

Краснинцы дерутся за мешок бабы Дуни с запасами. Успокаивает всех Жикин, стреляя из винтовки Чонкина. Припасы делят поровну. Гладышеву снится, что лошадь Осавиахим стала человеком, а утром он находит её подкову. Килин и военком отбирают людей в солдаты, а тем временем Нюркина корова сожрала ПУКС. К капитану НКВД Миляге приводят еврея, выдающего себя за папу товарища Сталина…

По документам еврей является Сталиным, но однофамильцем, и Миляга отпускает его, опасаясь проблем. Вскоре к нему приходит анонимка Гладышева, который требует арестовать Чонкина. В Красное выезжает группа НКВД лейтенанта Филиппидзе. Голубев пытается скрыться в правлении, будучи уверенным, что «это за ним». Его запугивает опергруппа, но сама, вместе с позже выехавшим за ней Милягой, попадает в руки Чонкина.

Опергруппа съедает всю Нюркину еду. Чонкин идет к Голубеву, и тот, будучи в состоянии алкогольного опьянения, соглашается выделить НКВДшникам фронт работ, оформив их, как оказывающих шефскую помощь. Показатели деревенского колхоза увеличиваются. Секретарь райкома Ревкин звонит в Красное, чтобы узнать, где НКВД. Из-за плохой связи Ревкин всё путает и докладывает генералу Дрынову, что опергруппа попала в лапы «банды» (тот говорил «бабы») Чонкина. Миляга убегает от Чонкина, но попадает к вошедшим в село красноармейцам.

Дрынов и Ревкин выезжают в штаб красноармейцев, где узнают о поимке Миляги, которого сочли за «языка». Лейтенант Букашев допрашивает Милягу на ломаном немецком языке, а Миляга, полагая, что он находится в руках у немцев, выдает себя за «штандартенфюрера Миллега». Милягу расстреливают. В это время полк идет в атаку на Нюркин дом, по ошибке надев зимние маскхалаты. Чонкин сперва из винтовки, а затем - из пулемёта на самолёте отбивает нападение «вражеских войск», но в действие вводится артиллерия - два выстрела (из наличных трёх снарядов) из «сорокопятки» прямым попаданием разрушают сортир Гладышева и часть дома Нюры. Чонкин оглушён. Приближается генерал, и пришедший в себя Чонкин тут же узнает его и начинает оправдываться. Приводят арестованных «бандой Чонкина» НКВДшников. Генерал, выслушав Чонкина и уточнив обстоятельства - дает тому поощрение в виде месячного отпуска, приказывает выдать ему доп. довольствие и обмундирование (для продолжения несения службы у самолёта). Возмущенный Филиппидзе достаёт и показывает приказ о «задержании дезертира Ивана…» (в котором казённая печать пробита пулей), но генерал, здраво рассудив, что «Иванов» много и всех арестовать нельзя, и что «на нет и суда нет» — игнорирует его.